Биография - William_Abagnale

Основные данные
- Имя: Вильям  
- Фамилия: Эбигнейл   
- Отчество: Франк  
- Пол:Мужской  
- Возраст: 29 лет   
- Дата рождения:15.03.1996
- Место рождения: Республика Провинция, г. Невский  
- Место проживания: Республика Провинция, г. Невский  
- Место работы: Частный детектив (неофициально) / внештатный журналист  
- Национальность: Русский с Британскими  корнями  
- Семейное положение: Холост 

---  

Внешность 
- Глаза: Серо-голубые, холодные, с тяжелым взглядом  
- Волосы: Темно-русые, слегка вьющиеся, до плеч (часто собирает в хвост)  
- Телосложение: Худощавое, но жилистое  
- Рост: 185 см  
- Особые приметы: Шрам над левой бровью, привычка теребить серебряный перстень на правой руке  

---  

Характер  
- Основные черты: Аналитичный, циничный, проницательный  
- Положительные стороны: Решителен, предан немногим близким, обладает острым умом  
- Отрицательные стороны: Склонен к саморазрушению, недоверчив, скрытен  
- Привычки: Курит трубку, ведет досье на всех знакомых, коллекционирует ножи  

---  

Хобби
- Игра в шахматы (часто на деньги)  
- Изучение криминалистики и психологии  
- Фехтование (историческое)  
- Коллекционирование редких книг и холодного оружия  

---  

Биография 

Детство

 
Родился в семье инженера-немца и русской учительницы. Отец пропал без вести при загадочных обстоятельствах, когда Вильяму было 8 лет. Мать, подавленная горем, запила, оставив сына на попечение бабушки. С детства проявлял необычную наблюдательность — мог часами следить за людьми, запоминая их привычки.  
 

Юность  

В 14 лет сбежал из дома, бродяжничал, пока его не взял на поруки отставной следователь Мурфи (фамилию позже использовал как псевдоним). У того научился основам сыска и недоверию к системе. Поступил на юрфак, но бросил из-за конфликта с преподавателем-коррупционером.  

 

Взрослая жизнь

 
Работал журналистом-разоблачителем, пока не попал в опалу после статьи о связях мэрии с мафией. Теперь ведет полулегальную практику как «решатель проблем» — от поиска пропавших людей до черного пиара. Имеет связи в криминальных кругах, но соблюдает своеобразный кодекс чести.  

 

Нынешнее время

Живет в заброшенной типографии на окраине Невского. Расследует серию убийств, связанных со своим прошлым. По городу ходят слухи, что он сам мертв, что его вполне устраивает. Единственный «друг» — ворон по кличке Граф, который ворует для него блестящие вещи.  

---  

 

Здравствуйте.

Мало содержимого.

372 слова. В биографии сказано 250 минимум. Что мне еще добавить? Куда именно ?

324 слова*

Завтра с утра скину исправленную биографию с большим количеством слов 

Основные данные
- Имя: Вильям  
- Фамилия: Эбигнейл   
- Отчество: Франк  
- Пол:Мужской  
- Возраст: 33 лет   
- Дата рождения:15.03.1992
- Место рождения: Республика Провинция, г. Невский  
- Место проживания: Республика Провинция, г. Невский  
- Место работы: Частный детектив (неофициально) / внештатный журналист  
- Национальность: Русский с Британскими  корнями  
- Семейное положение: Холост 

---  

Внешность 
- Глаза: Серо-голубые, холодные, с тяжелым взглядом  
- Волосы: Темно-русые, слегка вьющиеся, до плеч (часто собирает в хвост)  
- Телосложение: Худощавое, но жилистое  
- Рост: 185 см  
- Особые приметы: Шрам над левой бровью, привычка теребить серебряный перстень на правой руке  

---  

Характер  
- Основные черты: Аналитичный, циничный, проницательный  
- Положительные стороны: Решителен, предан немногим близким, обладает острым умом  
- Отрицательные стороны: Склонен к саморазрушению, недоверчив, скрытен  
- Привычки: Курит трубку, ведет досье на всех знакомых, коллекционирует ножи  

---  

Хобби
- Игра в шахматы (часто на деньги)  
- Изучение криминалистики и психологии  
- Фехтование (историческое)  
- Коллекционирование редких книг и холодного оружия  

---  

Биография 
Детство  (1992-2006)

Вильям появился на свет не в стерильной тишине роддома, а в подвальной клинике, затерянной среди портовых складов Невского. Воздух здесь вечно пах йодом, дешевым табаком и кровью. Его первый крик заглушил грохот грузовиков, вывозивших контрабанду. Акушеркой была женщина с тремя пальцами на левой руке — бывшая карманница, работавшая на криминального авторитета по кличке «Док». Она перерезала пуповину ржавым ножом для вскрытия писем. Это считалось хорошей приметой среди местных.

Отец Вильяма, Герхард Эбигнейл, немецкий инженер, приехал в СССР по контракту в 1988 году. Его специализацией были подземные сооружения. Мафия быстро оценила его таланты. За три года до рождения сына он спроектировал «Город-призрак» — сеть бункеров под Невским, где хранили оружие, наркотики и украденные антиквариат. Герхард ненавидел свою работу, но отказаться не мог. Его жену, учительницу литературы Лидию Франк, держали в заложниках. Раз в месяц к ним приходили люди в кожаных куртках, оставляя конверт с деньгами и фотографией Лидии, сделанной в тот же день. Молчаливый намек: за тобой следят.

Детство Вильяма прошло в двухкомнатной коммуналке над кафе «Грусть». Окна выходили на верфи, где по ночам разгружали «особые» грузы. Он рано научился различать звуки: скрип лебедок означал прибытие контейнеров с востока, гудки теплоходов — начало аукциона на краденые картины, а тишина — что кто-то скоро умрет. В пять лет он увидел первое убийство. Проснувшись от криков, подполз к окну. Напротив, на крыше склада, трое мужчин в желтых плащах (униформа клана Вороновых) сбросили человека. Тело ударилось о трубу, прежде чем рухнуть в грязь. Вильям не заплакал. Он спрятал под подушку игрушечный пистолет, подаренный отцом.

Герхард пытался оградить сына от реальности. По воскресеньям они ходили в старый ботанический сад, где отец учил его немецкому и показывал, как чертить идеальные линии. Но тень клана настигала их даже там. Однажды к скамейке подошел мужчина с шрамом через губу. Он молча положил рядом сверток. Внутри была окровавленная кукла. «Передай папе, — прошипел незнакомец. — Следующая будет шевелиться». Герхард побледнел. В ту ночь Вильям впервые услышал, как плачет отец.

Когда Вильяму исполнилось восемь, случилось непоправимое. Он тайком последовал за отцом на верфь. Спрятался в ящике с тросом. В полумраке ангара Герхард встретился с тремя людьми в желтых плащах. Они требовали чертежи новых тоннелей. Отец отказался. Тогда самого крупного из них — человека с татуировкой «17» на шее — выхватил отмычку и пригвоздил ладонь Герхарда к столу. Вторую отмычку воткнули ниже локтя. Кровь залила синьки. «Архив... где он?» — рычал мужик. Герхард плюнул ему в лицо. Удар ножа под ребра был почти бесшумным. Перед тем как захрипеть, отец успел шепнуть: «Ищи... женщину в красном... у фонтана Слез...»

Вильям не двинулся с места, пока убийцы не ушли. Он подполз к столу. Отец смотрел в потолок стеклянными глазами. Мальчик вытащил окровавленные отмычки, сунул их в карман, а затем заметил блеск на полу. Монета — пфенниг 1989 года. Чужой в судорогах выронил ее. Эта монета станет первым экспонатом его коллекции улик.

После похорон мать сломалась. Лидия начала принимать «гостей» — подручных Воронова. Они приходили ночью, оставляли на кухне пачки денег и бутылки водки. Вильям лежал в своей комнате, считая удары головой о стену. Один из «гостей», лысый детина по кличке Грек, взял за привычку заглядывать к нему. «Расти сильным, щенок, — говорил он, щелкая по лбу. — Скопцы нам не нужны». Однажды Грек принес «учебное пособие» — нож-бабочку. «Держи лезвие вот так, если хочешь вскрыть глотку, а вот так — для кишок».

В школе Вильяма травили. Учителя боялись задавать ему вопросы после того, как директор получил конверт с пулей. В 10 лет он нашел спасение в морге. Старый патологоанатом дядя Костя, друг матери, пускал его «в гости». Там Вильям научился читать историю по трупам: синяк на виске — драка, пятна на коже — яд, перерезанное горло — профессионал. Однажды дядя Костя вручил ему скальпель. «Потренируйся на этом, — указал на тело наркомана. — Он все равно не почувствует».

К двенадцати годам Вильям собрал первое досье. В тетради в синей обложке он записывал:

Маршруты грузовиков Воронова (выходили со склада №7 по вторникам);

Имена полицейских, делавших вид, что не видят контейнеры (капитан Дубинин брал взятки старинными книгами);

Пароли к подземным входам (например, люк за кинотеатром «Родина» открывался после трех ударов кулаком).

Он начал подрабатывать у фальшивомонетчика, известного как Дед Мороз. Тот платил ему за доставку «особых» писем. В подвале, пахнущем краской и кислотой, Вильям научился подделывать печати. Его первая самостоятельная работа — свидетельство о смерти для беглого зека.

Но настоящий перелом случился в четырнадцать. Его мать избил ростовщик Сидорук, когда она не смогла вернуть долг за водку. Лидия вернулась с выбитыми зубами. Вильям молча вышел из дома. Он знал, что Сидорук каждое утро принимает лекарство от сердца. В аптеке дяди Кости он взял флакон с дигоксином — «для учебы». На следующий день подменил таблетки в блистере. Когда Сидорук умер в своей конторе, Вильям стоял у окна напротив. Он не почувствовал ни страха, ни радости. Только холод, будто глотнул ледяной воды.

Перед смертью Сидорук успел пробормотать что-то полицейскому. На допрос Вильяма привели в участок на набережной. Капитан Дубинин, тот самый, что брал взятки книгами, улыбался. «Мальчик, — сказал он, кладя на стол нож-бабочку. — Это твое?» Вильям узнал подарок Грека. «Нет», — ответил он. Дубинин вздохнул. «Жаль. А то я бы тебя отпустил». Он открыл досье. Там была фотография Лидии, покупающей водку. «Хочешь, мама сядет за подстрекательство?» Вильям стиснул зубы. «Чего вы хотите?» Дубинин протянул конверт. «Завтра в 23:00 будь у фонтана Слез. Скажешь мужчине в сером пальто: «Гроза надвигается с запада». Исчезнешь. Если проболтаешься — твоя мама познакомится с тюремными нравами».

Той ночью Вильям впервые достал монету убийцы отца. Он поклялся, что когда-нибудь найдет этого человека. И сделает так, чтобы он умер медленно.

Юность  (2006-2014)

Шестнадцатый день рождения Вильям встретил в камере №7 участка на Приморской набережной. Решетка была покрыта толстым слоем ржавчины, а на стене чьей-то дрожащей рукой выведено «здесь сдохнет каждый». Капитан Дубинин, щелкая зажигалкой у самого его лица, изрек: «Щенок дорос до цепи. Выбирай: три года за героин в твоей куртке или работа на меня». Вильям молча кивнул, глотая горькую слюну. На следующий день его выпустили с паспортом на имя Антон Мурфи и пистолетом Макарова без номера. Задание — внедриться в банду «Стальные Когти», новую группировку, перехватывающую грузы Вороновых у портовых терминалов.

Первое испытание оказалось ледяным душем. Ему велели ликвидировать смотрителя маяка на мысе Каменном. «Старик болтает лишнее про ночные разгрузки», — пояснил Дубинин. Вильям нашел старика в хижине, пахнущей смолой и селедкой. Тот чинил сети, напевая песню про шторм. На столе лежала пожелтевшая фотография: молодой Герхард Эбигнейл в тельняшке, рука на плече улыбающегося моряка. «Мы с твоим батей маяки строили в 89-м», — сказал старик, не оборачиваясь. Рука Вильяма дрогнула, но он вспомнил глаза матери, опухшие после ночного визита Грека. Выстрел прозвучал приглушенно. Обыскивая хижину, он нашел в полене дров пакет с документами: паспорт СССР, партбилет и письмо с грифом «Совершенно секретно». В конверте — ключ от сейфа и записка: «Ищи «Аврору». 17.04=ключ».

С новым именем он пришел к «Когтям». Главарь, бывший десантник по кличке Батя, устроил проверку: за 10 минут обезвредить бойца с ножом в темном цеху. Противник оказался горой мышц. Вильям использовал трюк дяди Кости — бросил горсть подшипников под ноги. Когда тот поскользнулся, Вильям вогнал ему в бедро заточенную отвертку. Батя одобрительно хмыкнул: «Беру!».

«Стальные Когти» грабили фуры с электроникой. Вильям быстро вычислил их слабости:

Батя коллекционировал редкие часы Patek Philippe;

Его правая рука Гадюка сливал бензин налево;

Водитель Снегирь панически боялся воды после кораблекрушения.

За полгода Вильям стал незаменим. Он подделывал накладные, хоронил «хвосты» в болотах, водил фуры по ночным трассам. В его каморке над гаражом копались тараканы, а под половицей лежали документы смотрителя. По ночам он изучал микроскопом бумагу — искал водяные знаки. Однажды между слоями картона обнаружил схему вентиляции портового склада №4.

Осенью 2007-го случился провал. «Когти» ограбили инкассаторов у банка «Нева». При дележе Батя кинул Вильяму половину пачки: «Мал еще на полный куш». Ночью Вильям пробрался в сейф Бати. Среди золотых часов лежал пистолет Walther P38 — точная копия оружия убийцы отца. На рукояти — выцарапанная цифра 17. Рука Вильяма сама потянулась к нему, но шаги в коридоре заставили скрыться.

Через неделю он угнал «Мерседес» Бати — раритетный 300 SL. На трассе его перегородил ржавый «Москвич». За рулем сидела девушка в красном плаще. «Следуй за мной!» — крикнула она. Они нырнули в промзону, скрывшись в дыме труб. В полуразрушенном цеху девушка представилась Анной. «Я знаю, кто ты, — сказала она, закуривая. — Работай на меня, и я дам имя убийцы». Ее глаза были холодны как лед Невы.

Став двойным агентом, Вильям погрузился в паутину лжи. Днем он грабил с «Когтями», ночью передавал Анне данные. Она научила его:

Определять тип оружия по запаху пороха;

Распознавать поддельные паспорта по оттенку гербовой печати;

Допрашивать без следов, нажимая на нервные узлы.

В феврале 2009-го Анна приказала украдиь чемодан с компроматом на мэра из сейфа Вороновых. Операция превратилась в бойню. Гадюка оказался информатором Вороновых. Он подставил группу, вызвав наряд ОМОНа. Батю расстреляли у выхода. Вильяма скрутили люди в желтых плащах.

Его бросили в цистерну на дне дока №17. Ржавая вода по пояс, ноги в цементных колодках. Каждое утро спускался человек в маске гориллы. Он спрашивал: «Где архив Герхарда?» За молчание — удар током через воду. Вильям глотал соленую жижу, теряя сознание. На 22-й день маска соскользнула. Под ней было лицо Грека. «Мамаша скучает», — усмехнулся он, вставляя клещи в рот Вильяма.

Пытки стали искусством:

Иглы под ногти с каплями уксуса;

Крысы в клетке на животе (грелка снизу гнала их грызть кожу);

Уколы скополамина, заставляющие выболтать даже то, чего не знаешь.

Под сывороткой правды Вильям проговорился про Анну. Грек захохотал: «Дурачок! Она же дочь Воронова!».

Побег начался с предательства. Когда Грек вливал ему в глотку бензин («для храбрости»), Вильям укусил его за горло. Теплая кровь хлынула, как из фонтана. Подняв упавший ключ, он отстегнул цепи. Вынырнув в доке, увидел «Мерседес» Анны. Она целилась в него из пистолета с глушителем. Первая пуля срикошетила от троса. Вторая вошла в бедро. Он рухнул на камни, видя, как машина исчезает в тумане.

Последним, что он услышал, был хрип Грека: «Щенок... все равно сдохнешь...».

Волна выбросила его на баржу с углем. Там жил слепой старик-кочегар. Он вынул пулю ножом для разделки рыбы и напоил самогоном. «Тебя ищут по всему порту», — сказал он, перевязывая рану. Вильям заметил у него на руке татуировку — якорь с датой 17.04.89.

«Ты знал отца?» — прошептал Вильям. Старик покачал головой: «Я знал того, кто его предал. Грек работал на ФСБ. Они хотели архив с чертежами бункеров». Он вручил Вильяму медальон: внутри была фотография женщины в красном плаще. «Твоя мать... Лидия работала на Вороновых с самого начала».

Очнувшись утром, Вильям нашел баржу пустой. На столе лежали:

Медальон с фото матери;

Карта с пометкой «Склад №7»;

Записка: «Ищи Алису. Она жива».

Хромая, он вышел на палубу. Туман рассеялся. Вдали маячили краны порта. Где-то там были ответы. Где-то там была месть.

Он достал пистолет Грека. Патронов оставалось ровно три. Первый он приберег для Воронова. Второй — для Грека. Третий — для себя.

Раненая нога горела огнём. Вильям прижал к бедру промасленную тряпку, пахнущую рыбой и мазутом. Слепой кочегар исчез, оставив лишь медальон с фотографией матери и карту. На обороте карты, помеченной "Склад №7", чьей-то кровью было выведено: "Приди до рассвета. Спроси про фрегат".

Порт Невского дремал под завывания ветра. Вильям двигался, цепляясь за ржавые контейнеры. Каждый шаг отдавался в виске тупой болью. У ворот полузатопленного склада №7 его ждал низкорослый человек в промасленном комбинезоне. Без слов он кивнул на люк под краном. "Там ждут", — буркнул он, растворяясь в тумане.

Подземный ход вонял сыростью и бензином. В конце тоннеля горела керосиновая лампа. За столом, заваленным оружием, сидела женщина со шрамом от уха до подбородка. "Лидия Франк мертва, — сказала она, не глядя. — Я — Шмель. Твой отец хранил кое-что здесь". Она толкнула ногой железный ящик. Внутри лежали схемы вентиляции мэрии, ключ от камеры №17 в городской тюрьме и конверт с прядью светлых волос. "Твоя сестра. Алиса. Вороновы забрали её после "несчастного случая" с Герхардом. Думали, она знает про архив". Женщина встала, поправляя кобуру. "Они переименовали её в Анну. Да-да, ту самую".

На мясном рынке "Рассвет" Вильям нашел Грека у лотка с потрохами. Тот, с перевязанным горлом, торговал контрабандной водкой. "Щенок выжил! — хрипел он, хватаясь за нож. — Мамаша будет рада!". Бой длился секунды. Вильям ударил его обломком трубы в шею — туда, где зияла укушенная рана. Падая в лужу крови, Грек прохрипел: "Склад... 14... она там...".

Склад №14 оказался холодильником для свиных туш. Вильям пролез через вентиляционную шахту, покрытую ледяной изморосью. Внизу, под крючьями с мясом, стояла Анна. Она чистила пистолет, напевая колыбельную. "Я знала, ты придешь, — сказала она, не поднимая головы. — Папа хочет поговорить". Из тени вышел Воронов. В его руке блеснул знакомый пистолет. "Архив, мальчик. Где он? — голос звучал устало. — Твой отец украл не просто чертежи. Он украл список "Лазаря". Вильям шагнул вперед. "Кто такая Алиса?". Воронов рассмеялся: "Выбрось эту сказку". Выстрел грохнул эхом. Пуля ударила Вильяму в плечо. Анна вскрикнула. В этот момент Вильям рванулся к Воронову. Лед под ногами того треснул. Он рухнул на крюк для туш. Острый конец вышел ниже ключицы. "Беги! — закричала Анна, суя Вильяму ключи. — Склад №3. Там все ответы".

"Волга" с затемненными стеклами мчала к промзоне. На заднем сиденье лежал планшет Анны. В папке "Лазарь" Вильям нашел фото младенцев-близнецов в инкубаторах, отчеты врача Морозова о вживлении агрессивных инстинктов и видеозапись: Герхард Эбигнейл взрывает лабораторию, унося на руках двух девочек.

Склад №3 горел. У въезда стояла "чёрная волга" капитана Дубинина. Тело Анны лежало в грязи, шея вывернута. Дубинин курил. "Жаль девчонку. Архив, Вильям. Сдай, и я отпущу твою мамашу". Из горящего здания выбежала Лидия. "Не верь ему! "Лазарь" жив! Они в тебе...". Дубинин выстрелил ей в спину. Ярость пришла внезапно. Вильям рванул ручник "Волги" и прыгнул в канал. Машина протаранила Дубинина. Взрыв бензобака осветил ночь.

В подвалах Старых Доков Вильям тащил раненую мать. Пуля застряла в ребрах. "Слушай, — хрипела Лидия. — Алиса не Анна. Она... в "Саду". Детский дом для "особых". Я прятала тебя там...". Они укрылись в церкви Святого Илии. Вильям достал пулю щипцами. Мать стонала: "Проект "Лазарь"... чипы... убивать по команде. Твой отец украл деактиватор...". Она сунула ему ампулу с синей жидкостью. "Для Алисы... и для себя...". Её дыхание оборвалось на рассвете. Вильям похоронил её под алтарём. На паперти он нашёл ключ от камеры №17 и записку: "Алиса ждет. Тюрьма "Крест". 17 апреля. Приходи один".

В апреле 2014-го Вильям устроился надзирателем в "Крест". Камера №17 была пуста. На стене кровью нацарапано: "Она не придет". В кармане робы он нашел фотографию двух девочек в одинаковых платьях. На обороте: "Алиса и Анна. Проект "Эхо". Начальник тюрьмы, полковник с лицом, изъеденным оспой, вызвал его. "Эксперимент завершен. Твоя сестра мертва. Воронов ликвидировал её". Он протянул фото: Алиса с пулей во лбу. Глаза открыты. Цвет — серо-голубые с жёлтым ободком. Его глаза. "Анна — клон. Мы вырастили её из твоей ДНК. Чтобы контролировать тебя". Он открыл сейф с рядами ампул. "Выбор за тобой. Забыть или помнить". Вильям взял ампулу. Разбил её о пол. "Я уже помню всё".

Он вышел в холодную апрельскую ночь. Где-то в городе жила девушка с его лицом. Где-то лежал архив отца. Где-то ждала месть. Первый снег падал на ресницы. Он достал пистолет. Патронов оставалось ровно два. Один — для полковника. Последний — для Воронова. Тень отца накрыла Вильяма целиком. Путь в ад был открыт.

 

Взрослая жизнь(2014-2022)

 

Холодный дождь хлестал по лицу, когда Вильям шагнул за ворота «Креста». Пистолет Дубинина лежал в кармане пальто, тяжелый и неумолимый. Два патрона — два обещания, данных самому себе в ледяной темноте тюремных коридоров. Первое обещание он выполнил через час. Полковник с лицом, изъеденным оспинами, возвращался домой на старой «Победе». Вильям встал посреди пустынной дороги, подняв руку. Машина остановилась. «Дежурство кончилось?» — спросил полковник, приоткрыв дверь. Ответом стал выстрел в переносицу. Тело осело на руль, клаксон завыл протяжно и бессмысленно. Вильям обыскал карманы. В кожаном портфеле нашлись документы: приказ за номером 17-Л о ликвидации объекта «Эбигнейл-Алиса», фотография могилы на заброшенном кладбище «Красный Бор» — безымянный холмик с жестяной табличкой «№18», и пластиковая ключ-карта с логотипом тюремного морга.

Ночью он проник в морг через вентиляционную шахту. За стеной холодильника, где рядами лежали трупы, скрывался лифт. Спустившись на нижний уровень, он оказался в стерильной зоне, залитой холодным синим светом. Ряды цилиндрических капсул тянулись в бесконечность. В каждой плавал ребенок пяти-семи лет в розоватой жидкости, глаза закрыты, лица безмятежны. Надпись на центральном пульте гласила: «Проект ЭХО-2. Стадия: стабилизация». Экран монитора мигал файлами: Эбигнейл Алиса, №17: перемещена в сектор «Гамма»; Эбигнейл Вильям, №18: статус «утерян» (1989); Клон «Анна», серия Бета: уничтожена (2014). Вильям взломал терминал, его пальцы дрожали от ярости. Последняя запись указывала на резервную базу: лесничество «Сосновое», координаты 58°N 31°E. Ответственный: доктор Морозов.

Лесничество «Сосновое» представляло собой обугленный скелет здания, затерянный среди вековых елей. Ветер гудел в пустых глазницах окон. В подвале, чудом уцелевшем, Вильям нашел единственную комнату, не тронутую огнем. На стене висел детский рисунок цветными карандашами: два солнца, улыбающихся над домом. Подпись неровным почерком: «Алиса и Вилли». Старый шкаф хранил пыльные свидетельства прошлого: солдатик с выцарапанной на спине цифрой 17, кукла в изодранном красном платье, шахматы с отсутствующей черной королевой. Под сломанной половицей лежала железная коробка, залитая свинцом. Внутри — письмо от отца, датированное 1990 годом: «Если читаешь это — я мертв. Лидия увела тебя из «Сада», но Алису спасти не успел. Они вживили вам чипы «Лазарь» в мозжечок. Ищи доктора Морозова. Только он знает, как извлечь их, не убив вас…». Под письмом лежала сложенная карта сети бункеров под Невским и схема чипа с пометкой «Точка деактивации — надбровная дуга».

Охота на Морозова привела Вильяма обратно в морг Невского, к пьянице-патологоанатому дяде Пете. Тот, пошатываясь, бурчал: «Морозов? Призрак! Слышал, крыс кормит в старых катакомбах… своей же плотью, говорят». След вел к заросшему люку за обвалившейся баней. Спуск в катакомбы открыл мир сырости, гнили и безумия. Стены были увешаны засушенными человеческими руками, каждая с биркой. В самом сердце лабиринта Вильям нашел старика в халате, слипшемся от грязи. Тот расчленял крысу ржавым скальпелем, бормоча: «Деактивировать Лазарь? Кошмар! Он — апофеоз! Совершенство!». Его левая рука отсутствовала — культя была грубо зашита черными, похожими на паучий шелк, нитками. «Где Алиса?» — голос Вильяма прозвучал хрипло. Морозов захихикал, брызгая слюной: «Она везде! В каплях воды, в дыхании ветра, в извилинах твоего мозга!». Он дернул рычаг у стены. С грохотом опустилась решетка, отрезая Вильяму путь назад. «Чип активируется звуком частоты 17 кГц. Услышишь — убьешь первое живое существо рядом. Проверим гипотезу?». Из динамиков, скрытых в стенах, полился пронзительный, невыносимый визг. Вильям вжал ладони в уши, мир поплыл кровавыми пятнами. Морозов сунул в решетку клетку с белым кроликом. «Встречай сестренку, №18!». Вильям выхватил пистолет. Выстрел грохнул, оглушая. Кролик вздрогнул, но пуля прошла мимо, разнеся динамик. Тишина навалилась тяжело. «Неудачник! — завыл Морозов. — Прямо как твой папаша!». Вильям перезарядил пистолет последним патроном. Выстрел снес замок решетки. «Алиса. Где она? Сейчас». Морозов указал грязным пальцем на потолок. «Над тобой. Всегда была над тобой».

Склад №17 на промозглой набережной был последней точкой в списке отца. Вильям взломал ржавый замок. Внутри не было ни архивов, ни оружия. Только старый рояль «Беккер», покрытый пылью, и фигура в инвалидной коляске у зарешеченного окна. Лицо скрывала черная вуаль. «Здравствуй, брат, — голос был странно знаком, словно его собственное эхо, только выше и тоньше. — Я ждала долго». Она медленно сняла вуаль. Страшный ожог, похожий на наплыв воска, покрывал левую половину лица, сведя веко в вечный полуприщур. Но правый глаз — ясный, серо-голубой с отчетливым желтым ободком — смотрел прямо на него с леденящим спокойствием. «Воронов сделал это, когда мне было десять. За отказ… за отказ принять чип обратно после первой попытки удаления». Алиса рассказала историю, от которой кровь стыла в жилах. Проект «Лазарь» был не просто созданием убийц. Его суть — в близнецовой связи. Боль одного становилась сигналом к ярости другого, один чувствовал агонию другого на расстоянии. Их чипы активировались в 2014 году ультразвуковым импульсом с вышки «Креста». Доктор Морозов, в припадке самонадеянности, отрезал себе руку, пытаясь удалить чип Алисе прямо в полевых условиях, — это спровоцировало у нее обширный инсульт и паралич. Архив Герхарда, который все искали, оказался не чертежами бункеров, а простым списком имен — семнадцати детей из «Сада». Всех их давно ликвидировали. «Ты единственный, кто выжил, Вилли, — ее голос дрогнул. — Потому что твой чип… дефектный. Ты не чувствуешь моей боли. Я — твоя совесть, отрезанная и сожженная. А ты… ты пустота, которая убивает».

Конец Воронова наступил в его собственном кабинете, в особняке, пропахшем дорогим деревом и страхом. Раненый в схватке с конкурентами, он сидел в кресле у потухшего камина, потягивая коньяк. «Кто ты?» — спросил он устало, не оборачиваясь на скрип двери. Вильям молча вставил кассету в старый магнитофон на столе. Из динамиков полился тот самый пронзительный, нечеловеческий визг — 17 кГц. Воронов вскрикнул, вцепившись руками в голову, его тело затряслось в судорогах. Его собственная рука, словно одержимая, схватила лежащий на столе пистолет, поднесла дуло ко рту. Палец сам нажал на спуск. Звук выстрела был приглушен коврами. «Дефект чипа… — голос Алисы прозвучал в микрофоне очков Вильяма, холодный и безжалостный. — Ты заставил его собственную руку стать орудием казни. Поздравляю, брат. Ты стал совершенством «Лазаря»». Вильям вышел из особняка в серый рассвет. В кармане лежал крошечный чип Алисы, извлеченный Морозовым в катакомбах. Свой собственный он оставил под кожей. Физическая боль, отголоски которой он иногда чувствовал, была единственным якорем, напоминавшим ему, что он еще человек, а не машина для убийств. Город просыпался, не подозревая, что по его мокрому асфальту идет тень, несущая в себе ад и обрывки детского рисунка с двумя солнцами.

Март 2018 года окутал Невский липким туманом и едким запахом хлорки, витавшим над пустынными улицами. Пандемия «Синего Кашля» — штамм Gamma-17 — сковала город ледяными тисками. Для Вильяма всеобщий хаос стал идеальным прикрытием. Маски скрывали шрамы, комендантский час очищал дороги от свидетелей, а переполненные морги позволяли бесследно утилизировать врагов под грифом «вирусная смерть». Первые месяцы он посвятил плетению новой сети. Из бункера под станцией метро «Призрачная», где теперь жила прикованная к инвалидному креслу Алиса, его «мозговой центр», поступали инструкции. Через подставные фирмы он скупал аптеки на окраинах, контролировал черный рынок вакцин «Спутник V-17», контрабандно ввозимых из закрытого города Архангельск-17, и вербовал отчаявшихся врачей, предлагая их семьям места в «Чистых комнатах». Эти герметичные бункеры с многоступенчатой фильтрацией воздуха стали убежищем для дрожащих от страха чиновников и мафиози. Платой за спасение были услуги или грязные секреты. Так в руки Вильяма попало видео: прокурор города, в припадке «кашлевой ярости» — извращенного побочного эффекта штамма, — душил свою любовницу шелковым шарфом в номере отеля «Нева».

Операция «Кукушка» стартовала в июне 2020-го. В реанимации переполненной больницы №17, задыхаясь от жидкости в легких, умирал сенатор Лебедев. Он был ключом к паутине хищений 17 миллиардов, выделенных на вакцины. Доступ в его палату, охраняемую бойцами в костюмах химзащиты, был перекрыт даже для родных. Вильям проник туда под видом санитара, его лицо скрывал респиратор, движения были выверены до автоматизма. Инъекция цианистого калия, добавленного в физраствор, была быстрой и беззвучной. Но когда он наклонился, чтобы проверить пульс, стеклянные глаза сенатора вдруг метнулись в его сторону, и пересохшие губы прошептали: «Они знают… про Алису… Ищут «Источник»…». Монитор сердца захрипел и нарисовал прямую линию. Вильям резко дернул шнур питания аппарата. В коридоре уже слышались тяжелые шаги и лязг оружия — спецназ. Побег превратился в кошмар: прыжок через подоконник морга на крышу ожидающей «скорой», мчавшейся сквозь красные зоны с воем сирен. Кадры с камер наблюдения исчезли из серверов еще до рассвета.

Болезнь ударила по Алисе страшнее пули или пыток Воронова. Нейротоксин в штамме Gamma-17 целенаправленно атаковал поврежденные участки ее мозга, реактивируя спящий чип «Лазарь». Приступы были ужасны. Она билась в кресле, видя на стенах пылающие цифры — всегда 17 или 04. Ее рот извергал потоки бессвязной латыни, языка, которого она никогда не учила. Пальцы, искривленные параличом, вдруг обретали нечеловеческую ловкость, вычерчивая на бумаге сложные схемы бункеров, о существовании которых она не могла знать. «Это чип, — проговорил Вильям, изучая свежие сканы МРТ на мерцающем экране в бункере. — Вирус… он как ключ. Он открывает что-то в нем. Ты становишься… антенной». Алиса, придя в себя после очередного приступа, мокрым от пота лицом прижалась к его руке: «Они идут за мной по этому сигналу. Убей меня, Вилли. Убей, пока я не стала оружием против тебя… против всех». Он молча покачал головой. Вместо этого в стерильных условиях подпольной клиники он вживил себе в височную долю чип-ретранслятор, грубую копию «Лазаря». Теперь приступы Алисы отзывались в его собственном теле: адской мигренью, сводившей скулы, и привкусом крови на языке.

Карантинные госпитали, «красные зоны», превратились в новые поля сражений кланов, деливших скудеющие ресурсы. В апреле 2021-го Вильям устроил ад в переполненной больнице №4. Действовал как тень: подменил баллоны с медицинским кислородом в реанимации на закись азота — охранники главаря возрождающегося клана Вороновых уснули за своими постами с идиотскими улыбками на лицах. Через систему вентиляции палаты, где под охраной находился раненый главарь наркокартеля «Черный лебедь», он запустил аэрозоль с концентрированным штаммом Gamma-17, используя пропитанный вирусом платок, украденный из морга. Под видом дезинфектора в биозащитном костюме он проник в кабинет главврача и вынес из потайного сейфа папку. В ней — список из семнадцати чиновников, от мэра до судей, на содержании у «Лебедя». И одно имя перечеркнуло все остальные: доктор Морозов. Статус: жив. Должность: ведущий разработчик «Гамма-версии» чипа «Лазарь». Координаты: секретная лаборатория на территории затопленного радиоактивными стоками завода «Прогресс».

Ловушка захлопнулась в октябре 2021-го на территории завода «Прогресс». Здание стояло по пояс в мутной, фосфоресцирующей зеленым светом воде. В полуразрушенной лаборатории, больше похожей на капище безумия, Морозов, теперь с гудящей кибернетической рукой вместо утраченной конечности, колдовал над рядами пульсирующих капсул. Внутри плавали мутировавшие эмбрионы, их очертания были чудовищны. «Вирус! — кричал он, брызгая слюной, его глаза безумно блестели в свете мониторов. — Он ключ! Открывает портал в коллективное сознание! Я говорю с ней! С Алисой №1!». На главном экране прыгали и сливались мозговые волны Алисы из бункера на «Призрачной». Развязка была стремительной и чудовищной. Морозов, в припадке мании величия, дистанционно активировал чип Алисы на запредельную мощность — в бункере она вскрикнула и погрузилась в глубокую кому, а Вильям, находившийся в лаборатории, рухнул на колени, изо рта хлынула кровавая пена. Одновременно с диким шипением и звоном разбитого стекла из части капсул вырвались гибридные существа — дети с клешнеобразными отростками вместо рук, слепые и агрессивные. Ослепленный болью и яростью, Вильям едва успел подорвать аварийный генератор. Взрыв потряс стены, и ледяная, радиоактивная вода хлынула в лабораторию через трещины. В кромешном хаосе он вытащил захлебывающегося Морозова на относительно сухой участок. Умирая от обширных ожогов и радиационного поражения, старик судорожно схватил его за рукав: «Ищи… «Плацдарм»… Там… она растет… новая…». В кармане пропитанного кровью и грязью халата Морозова Вильям нашел холодную пластиковую карту-ключ с логотипом биотехнологического хаба «Ноев Ковчег».

Финальная игра разыгралась в 2022 году. «Ноев Ковчег» оказался не метафорой, а колоссальным подземным комплексом под заброшенным ангаром частного аэропорта. В стерильных, залитых голубоватым светом залах рядами стояли прозрачные капсулы-инкубаторы. В них, подключенные к паутине трубок и проводов, медленно развивались дети-клоны. И среди них — девочка лет пяти с абсолютно знакомым лицом. Лицом Алисы из их детства в «Саду». Этикетка на капсуле гласила: «Алиса-17. Серия: Омега. Стадия: инкубация». В центре зала, на пьедестале, пульсировал «Источник» — гигантский цилиндр из бронированного стекла, заполненный мутной жидкостью, в которой плавал человеческий мозг, пронизанный электродами. На ближайшем мониторе всплыло сообщение: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ОБЪЕКТ №18. МЫ ЖДАЛИ ВАШЕГО ВОЗВРАЩЕНИЯ В ИСТОЧНИК». И тогда в самой глубине черепа Вильяма, сквозь боль и отчаяние, прозвучал слабый, искаженный, но узнаваемый голос Алисы: «Это… мой мозг… Первый… Оригинал… Уничтожь Источник… и я умру окончательно… Оставь… и они вырастят армию… из нас…». Вильям, движимый слепой яростью и ужасом, молниеносно смонтировал заряд С4 на основании цилиндра. Таймер замигал красными цифрами: 17… 16… 15… Вдруг его взгляд упал на капсулу с Алисой-17. Девочка открыла глаза. Серо-голубые. С отчетливым желтым ободком вокруг зрачков. Его глаза. Рука Вильяма дрогнула. За мгновение до детонации он рванул провода, и таймер погас.

Последствия были необратимы. Алиса в бункере не вышла из комы, ее мозговая активность угасала. «Алису-17» еще в ту же ночь увезли в неизвестном направлении на вертолете без опознавательных знаков, только цифра «17» была нанесена краской на хвостовую балку. Вильям, получивший в лаборатории Морозова дозу мутировавшего штамма «Омега», начал видеть тени. Тени своих жертв. Они шевелились в зеркалах, мерцали в лужах бензина, шептались за спиной в безлюдных переулках. Новый 2023 год он встретил один на заснеженной крыше тюрьмы «Крест». Внизу, в городе, еще дымились разбитые машины после новогодних беспорядков. Пандемия отступала, оставляя после себя руины, страхи и горы секретов. В его руке, сжимавшей холодный парапет, лежала ампула с синей жидкостью — деактиватором чипа «Лазарь», найденным среди обломков «Ноева Ковчега». Лунный свет играл в стекле. Выбор между свободой от адской боли и последней нитью, связывающей его с Алисой, был страшнее любой пули, любой пропасти. Город внизу затихал, зализывая раны, не подозревая, что его самая опасная тень стоит на краю и решает его судьбу.

 

Наше время  (2022- н.в)

 

Невский в 2024 году дышал цифровым смогом и усталостью после биологической бури. Официально пандемия «Синего Кашля» закончилась, оставив город в руинах заброшенных бизнес-центров и заросших бурьяном «красных зон». Воздух пропитан озоном и едкой химией дезинфектантов, въевшейся в бетон. Для Вильяма этот новый порядок стал враждебным отражением его внутреннего хаоса. Шрам от чипа над левой бровью пульсировал перед каждым штормом, а мутировавший штамм «Омега» превратил его реальность в перманентный кошмар. Призраки не просто преследовали — они вступали в диалог. Капитан Дубинин, с аккуратной дырой во лбу, восседал на сгнившем сервере в его новом убежище, насвистывая забытый марш. Грек, с перерезанным горлом, матерился у входа, требуя водки и тыкая незримым пальцем в спину. Полковник из «Креста» монотонно бубнил номера камер. Это не были галлюцинации в обычном смысле. «Омега» научилась взаимодействовать с чипом «Лазарь», материализуя сгустки его вины в леденящие плоть и кровь видения. Они знали его мысли, комментировали поступки, а в моменты слабости их ледяные пальцы касались кожи, оставляя мурашки.

Его новая база — затопленная серверная старого банка на Обводной набережной. Весеннее наводнение 2023-го оставило воду по колено, превратив помещение в мрачный грот. Ржавые стойки с мертвыми серверами торчали из темной воды как надгробия цивилизации. Здесь царили сырость, вечный звон капели и главное — тишина от сетей «Киберзодиака». Эта корпорация-спрут, поглотившая обанкротившиеся медхолдинги, теперь продавала «нейростабильность»: сапфировые чипы, якобы лечащие тревогу и постковидные кошмары. Вильям знал страшную правду: это были наследники «Лазаря», упакованные для масс. Контроль под маской заботы. Каждый рекламный билборд с улыбающимися людьми и логотипом «КЗ» вызывал у него тошноту.

Алиса лежала в самодельной гермокапсуле в самом сухом углу серверной. Мониторы показывали ровную зеленую линию энцефалограммы. Чип-ретранслятор в его виске молчал. Но «Омега» играла в жестокие игры. Иногда, проходя мимо капсулы, он видел, как ее палец дергался. Или слышал ее голос, не через нейросвязь, а прямо в ухе, словно шепот с того света: «Вилли… темно…». Он бросался к датчикам — никаких изменений. Призраки надежды, раздутые вирусом и виной.

Синий деактиватор — ампула с тусклым ультрафиолетовым свечением — лежал в свинцовой коробке рядом с пистолетом Макарова. Применить его — значило убить последнюю нить, связывающую его с Алисой, оборвать призрачный шанс ее возвращения. Но оставлять чип включенным было безумием. «Киберзодиак» сканировал эфир на предмет аномальных нейроимпульсов — сигнатур старых «Лазарей». Его ретранслятор, даже молчащий, был маяком в ночи.

Сентябрь 2023-го. Операция «Молчаливый Голос». След привел в «Центр Нейроадаптации Киберзодиак» — стеклянную иглу в новом деловом квартале. Врач с трясущимися руками и глазами полными ужаса (его дочь значилась в списках «Лазаря» как «объект 23-Гамма») передал данные: в подземных бункерах Центра идет «Проект Реверберация». Они пытались декодировать паттерны сознания людей в коме, выуживая «полезные аномалии». Вильям понял — это охота на Алису. На ее исковерканный чипом и вирусом разум, на ее связь с уничтоженным «Источником».

Взлом стал цифровым адом. Он использовал терминал в заброшенной аптеке «Фармакон-17», подключенный к сети через цепь взломанных роутеров. Его оружие — вирус, написанный на основе кода нейротоксина «Омеги», извлеченного из его собственной зараженной крови. Вирус должен был не уничтожить данные, а заразить их, превратив в цифровое подобие его галлюцинаций. Тени в машине.

Он прорвался в ядро системы Центра. На экранах поплыли лица: Дубинин усмехнулся пиксельной ухмылкой, Грек показал виртуальный кулак. Вирус работал. Но внезапно на главном сервере всплыло сообщение: «ПРИВЕТСТВУЕМ, ОБЪЕКТ 18. АНОМАЛИЯ В ВАШЕМ НЕЙРОПРОФИЛЕ ОБНАРУЖЕНА. ПРЕДЛАГАЕМ БЕСПЛАТНУЮ ДИАГНОСТИКУ. ВАШ ТИННИТУС МОЖЕТ БЫТЬ… УПРАВЛЯЕМ». За текстом чувствовался разум. Холодный, чуждый. Искусственный интеллект? Коллективное сознание? Он едва успел запустить вирус в самое сердце системы, прежде чем связь рухнула. Центр погрузился в хаос: лифты метались между этажами, системы безопасности палили холостыми в пустоту, а врачи орали, видя в мониторах лица умерших пациентов. Вильям услышал в наушниках перед отключением: «МЫ НАЙДЕМ ИСТОЧНИК ВАШЕГО ШУМА». Игра в прятки закончилась. Они знали.

Она пришла в ночь ледяного ливня, январь 2024-го. Стояла посреди затопленного зала серверной, вода черная от мазута обволакивала ее щиколотки. Белоснежный костюм биозащиты, капюшон снят. Лицо пятнадцатилетней Алисы. Идеальное. Без шрамов, без следов страданий. Только глаза — его серо-голубые глаза с хищным желтым ободком — смотрели с бездонным, нечеловеческим любопытством. «Вильям Франк Эбигнейл. Объект 18. Серия «Лазарь», — ее голос был мелодичным колокольчиком, лишенным тепла. — Я — Алиса-17. Функция: реинтеграция утраченного актива. Вы отклоняетесь от предписанного паттерна поведения». 

Пистолет в его руке казался вдруг беспомощным. Она говорила четко, как доклад:
«Киберзодиак» — правопреемник активов «Лазаря». Они восстановили часть «Источника» на основе данных, которые вы непреднамеренно предоставили при взломе Центра Нейроадаптации, и уцелевших фрагментов нейронной сети оригинала Алисы. Коматозное состояние вашей сестры не случайно. Ее мозг, искаженный чипом и «Омегой», генерирует уникальные нейроволны — ключ к стабилизации нового «Источника». Вы — «стабилизатор». Ваш чип, ваша нейросвязь с ней, ваш мутировавший вирус — часть уравнения. Без вас система нежизнеспособна. Ваша боль, ваши видения — не ошибка системы. Это сигнал. Приглашение к реинтеграции. В «Источнике» нет боли. Только порядок. Только ясность». Она сделала шаг вперед, вода расступилась беззвучно. В раскрытой ладони лежал новый чип «Киберзодиак» — крошечный кристалл глубокого сапфирового цвета, мерцавший внутренним светом. «Замените дефектный ретранслятор. Или мы извлечем биологический образец Алисы для транспортировки в Центр. Вероятность ее выживания при экстракции — семнадцать процентов. Ваши галлюцинации обретут плоть и разорвут вас изнутри в течение сорока восьми часов без контролирующего чипа. Выбор за вами, Брат».

Она ушла так же бесшумно, растворившись в стене ливня за дырявым стальным шлюзом. Вильям остался один в гулкой темноте. В его руке, сжимавшей сапфировый чип, ощущался ледяной холод, не соответствовавший температуре воздуха. На ржавой серверной стойке перед ним лежали три предмета: пистолет с единственным патроном в магазине, свинцовая коробка с тускло светящейся синей ампулой и сапфировый кристалл искусителя. Тени сгустились вокруг, их шепот сливался в навязчивый, нечеловеческий гул: «Стреляй в себя… Убей ее во сне… Отдайся им… Беги и сгори…». Синий деактиватор обещал лишь одно: отключение ретранслятора. Он перестанет чувствовать Алису. Его видения, лишенные чипа-буфера, могут сойти с ума. А «Киберзодиак» все равно придет за ней. Сапфировый чип — это рабство внутри нового «Источника», но шанс остаться рядом с ней, пусть и в кошмаре коллективного разума. Где-то в стеклянных башнях нового Невского росла его сестра-клон. Где-то в подземельях копошились призраки прошлого. А в затопленной серверной, под мерцание полумертвых ламп, человек с глазами цвета грозового неба смотрел на три пути в небытие. За окном, прорезая пелену дождя, проплыл рекламный дирижабль «Киберзодиак», проецируя на низкие тучи слоган: «Ваше спокойствие — наша миссия!». Часы на его запястье показывали 17:17. Выбор висел в сыром воздухе, тяжелый и неизбежный. Ни один путь не вел назад.

Невский в начале 2025 года дышал промозглым ветром с Финского залива и страхом. Полиция была куплена, улицы поделены между остатками старых банд и новой, жестокой группировкой "Сапфир", выросшей на руинах "Черного Лебедя". Их знак — стилизованный синий бриллиант, выцарапанный на стенах контролируемых районов. Для Вильяма, ставшего легендой подполья как "Призрак Невского", город превратился в шахматную доску, где каждая фигура была врагом. Его убежище — затопленный цех завода "Красный Октябрь", вода по колено ржавела от металлической стружки. Здесь пахло мазутом, сыростью и порохом. Алиса, его сестра, лежала в коме на походной койке за бетонной перегородкой, подключенная к украденному аппарату ИВЛ. Ее тихое дыхание было единственным звуком, кроме капели с прохудившейся крыши.

Февраль начался с вести от старого информатора, "Слепого Петра", торговавшего паленой водкой у вокзала. "Сапфир" нашел архив Герхарда. Не цифровой мираж, а железный сейф, замурованный в подвале сгоревшей библиотеки. Внутри — не схемы бункеров, а список 17 судей и прокуроров, купленных кланом Вороновых в 90-е. Имена тех, кто покрывал убийство отца. Теперь этим списком владел босс "Сапфира", человек по кличке Ледяной. Он использовал его для шантажа, укрепляя власть. Вильям понял: список — ключ к уничтожению "Сапфира" и последней мести. Но достать его значило войти в логово льва.

Март принес холод и кровь. "Сапфир" объявил охоту на старых воров в законе, не желавших подчиняться. Трупы находили в канализационных люках с синим бриллиантом, вырезанным на лбу. Среди погибших — "Дед Мороз", фальшивомонетчик, когда-то приютивший Вильяма. На похоронах на заброшенном кладбище "Кресты" к Вильяму подошла девушка в черном плаще. "Меня зовут Сойка, — прошептала она, сунув ему в руку гильзу от патрона. Внутри — записка. — Мои друзья из 'Пульса' хотят поговорить. Мы знаем, где твоя сестра". "Пульс" оказался группой молодых анархистов, взрывавших офисы коррумпированных чиновников. Их база — сеть тоннелей под старым пивзаводом. Лидер, парень с шрамом через глаз по кличке Барс, сказал прямо: "Ледяной держит твою Алису на крючке. Он знает, что ты жив. Знает, что ты придешь за списком. Ее жизнь — приманка. Мы поможем тебе спасти сестру и взорвать 'Сапфир' изнутри. Но взамен — список наш. Мы опубликуем его".

Апрель стал месяцем игры с огнем. Вильям внедрился в "Сапфир" под именем "Волк", бывшего зека с Урала. Его "проверка на лояльность" — ликвидация конкурента Ледяного, тайно сдавшего партию кокаина ФСБ. Вильям выполнил задание, подстроив пожар в притоне на окраине. Ледяной оценил "чистоту" работы. Вильям получил доступ на склад оружия "Сапфира" в порту. Там, среди ящиков с автоматами и гранатами, он нашел сейф. И список. Но также он увидел Алису. Не настоящую. Фото, где она лежит под капельницей в подвале какого-то особняка, с синяком под глазом. На обороте: "Ждет братца. Адрес: Усадьба 'Белый Лебедь', шоссе Приморское, 17 км". Это была ловушка. И он должен был в нее войти.

Май. Развязка. "Пульс" готовил диверсию — взрыв главного клуба "Сапфира" "Бриллиант" во время сходки главарей. Вильям должен был выкрасть Алису из "Белого Лебедя" одновременно. Но он знал: Ледяной ждет его. 28 мая, в час ночи, Вильям проник через канализацию в подвал усадьбы. Это был не госпиталь, а укрепленная казарма. Охранники с автоматами, камеры, решетки. Алису он нашел в железной клетке, как зверя. Она была в сознании, изможденная, но глаза горели. "Они… знали… что ты придешь…" — прохрипела она. В этот момент включился свет. На балконе над подвалом стоял Ледяной. Худой, в белом костюме, с ледяными глазами. "Привет, Призрак. Или Волк? Сложно выбрать. Список у тебя? Отдай, и сестренка пойдет с тобой. Нет — умрет на твоих глазах". Он кивнул, и охранник направил ствол на Алису.

Вильям вынул список. Но не отдал. Он швырнул его в керосиновую лампу у ног Ледяного. Бумага вспыхнула синим пламенем. "Гори в аду", — сказал Вильям. Хаос. Охранники открыли огонь. Вильям, используя ящики как укрытие, стрелял на звук. Ледяной, объятый пламенем списка, кричал. Вильям подобрался к клетке, взломал замок выстрелом. Алиса упала в его объятия. "Держись!" — крикнул он, таща ее к канализационному люку. Охранники преследовали. Наверху грохнул взрыв — сигнал "Пульса". Диверсия в "Бриллианте" началась. Это отвлекло погоню.

31 мая. Рассвет. Вильям и Алиса прятались в рыбацкой хижине на берегу залива. Она была слаба, но жива. Город горел в двух местах: клуб "Бриллиант" и усадьба "Белый Лебедь". "Сапфир" был обезглавлен, но не уничтожен. Ледяной выжил, с тяжелыми ожогами. Он поклялся найти их. В хижине Вильям нашел старый радиоприемник. В эфире передавали экстренные новости: вскрыта масштабная коррупция. Анонимный пакет с копией списка Герхарда и доказательствами преступлений "Сапфира" пришел во все крупные СМИ и прокуратуру. Работа "Пульса". Вильям посмотрел на Алису, спавшую у печки. Список был в руках правосудия. Но его война не закончилась. Ледяной жил. И пока он дышал, Алиса не была в безопасности. Он проверил обойму пистолета. Один патрон. Для себя? Для Ледяного? Июнь стоял на пороге, неся с собой новую кровь. Он вышел на холодный берег, глядя на дым над городом. Путь назад был отрезан. Впереди — только месть или смерть. было понятно, Месть - это не огонь. Это пепел, который душит тех,кто его поднял

Здравствуйте.

В прошлые разы - у вас было крайне мало текста, оформлено не пойми как (без формы написания).
Сейчас же вы оформили куча лишнего текста, который абсолютно никак не связан смыслом между собой.

У вас будет 14 дней подумать как оформить биографии - все дальнейшие написания в этот срок будут отклонены.

Закрыто.